Оригинальный Driver был одной из первых гоночных игр с открытым миром, предвосхитив успех Grand Theft Auto III. В 2000-х сериал канул в забытье, но новая часть имеет все шансы сделать Driver вновь актуальным.
Одной из главных «фишек» Driver были города, в которых разворачивалось действие игры. Майами, Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Нью-Йорк моделировались так, чтобы соответствовать настоящим не только внешним видом, но и географией. Это у них, конечно, получилось с переменным успехом (год назад во время работы над материалом про Нью-Йорк я запустил Driver и «столицу мира» в тамошней ипостаси вообще не признал), но человек, с этими городами не знакомый, мог и не заметить подвоха.
И, конечно, подкупала свобода. Невидимые стены отсутствовали, маршрут при выполнении каждой миссии можно было выбирать самому, а при желании – и вовсе кататься по городу сколько душе угодно. И это – на старушке PS1!
Проходя ребут Tomb Raider, я никак не мог избавиться от ощущения, что игра мне нравится исключительно потому, что я не пытаюсь ее собственно проходить. Прямолинейный путь Лары от старта игры до концовки напичкан скриптами и взрывами, посвящен истреблению расставленных в удобных местах врагов и просмотру глупейших катсцен – словом, он вобрал в себя все худшие тренды геймдева. При этом TR позволяла свернуть с намеченной тропы, заняться исследованием локаций, сбором предметов, решением головоломок – по сути, ради этого в нее и стоило играть.
Современные игры стремятся к простоте – как в игровой механике, так и в дизайне локаций, и в, собственно, уровне сложности. Tomb Raider, позволяя своей целевой массовой аудитории пробежать от начала до конца по линейной и довольно четко обозначенной тропинке, дает при этом геймерам возможность исследовать красивый и тщательно проработанный (хоть и небольшой) мир игры, возвращаясь с новообретенными способностями в уже пройденные места, отчего ее некоторые даже сравнивали с «Зельдой» (а «Зельде» от геймеров-хардкорщиков почета всяко больше, чем «мыльному кинцу», как нелестно кличут перегруженные скриптами игры).
В финале Crisis Core главный герой умирает. Если вы этого не знаете, играть в нее нет особого смысла – лучшие стороны Crisis Core пройдут мимо вас. Более того, если вы этого не знаете, вы не прошли Final Fantasy VII, что непростительно для любого человека, хоть как-то интересующегося японскими RPG.
И для очень многих из миллионов прошедших FFVII она – не просто «одна из». Она – «та самая». Самая близкая. Самая родная. Именно с ней – с ее миром, ее персонажами – связаны самые теплые воспоминания, восторги, радости, переживания. И именно ее сюжет считается по-прежнему лучшим среди номерных «финалок».
Добавки же к этому сюжету, появившиеся гораздо позже самой FFVII, после слияния Square и Enix, фанаты восприняли неоднозначно. Некоторые плевались уже от фильма Advent Children, ругая упор на экшн, а не на раскрытие персонажей. Геймплей Dirge of Cerberus в сравнении с другими шутерами можно было назвать разве что посредственным, а идею о никому не известных солдатах из-под земли многие сочли притянутой за уши. С новой частью Compilation of Final Fantasy VII, Crisis Core, все тоже совсем не радужно.
Пару месяцев назад вышла Master Detective Archives: Rain Code – новая игра Кадзутаки Кодаки, автора Danganronpa. Я думал пройти её, но быстро понял, что не смогу: в ней даже расследование убийств сделано гораздо хуже, чем в Danganronpa, не говоря уже обо всём остальном. Я прошёл только пролог и первую главу и расскажу тут о них: по-моему, КАЖДОЕ решение разработчиков Rain Code оказалось провальным.
Юма, главный герой игры, выглядит и ведёт себя как туповатый и трусливый ОЯШ. А ещё у него амнезия: он заключил пакт с Синигами и потерял память. Он обнаруживает себя на вокзале с билетом в кармане и садится на поезд до района Канай — изолированного участка земли, управляемого корпорацией Аматерасу.
К ремейкам старых игр люди зачастую относятся тепло. Проверенная временем игра, мол, да в новой оболочке, да с исправлениями и дополнениями. Заведомо щадящее отношение к «классике» заставляет закрывать глаза даже на самые заметные огрехи. А зря.
Final Fantasy IV в Америке – одна из самых любимых в народе частей именитого RPG-сериала. Во многом, надо полагать, благодаря тому, что для львиной части тамошнего геймерского населения она стала самой первой RPG (первая часть FF все-таки была слишком обскурной), и яркие впечатления запомнились на всю жизнь. Мы же, к счастью, чуть более непредвзяты. И не можем не видеть чудовищного провала в одном из важнейших аспектов JRPG – в сюжете.
Cвое превью Metroid: Other M я заканчивал предположением, что она не станет универсально любимой, как Super Metroid или тот же Prime, и всем в любом случае не угодит. Тогда я даже и представить себе не мог, насколько сильным окажется раскол фэндома относительно Other M.
Я полагал, что расхождения во взглядах возникнут в первую очередь из-за нетипичного и кажущегося довольно-таки примитивным геймплея, но ошибался – в центре обсуждений оказалась сюжетная составляющая и, в частности, характер главной героини. Попробую объяснить, из-за чего начался весь сыр-бор.
Про Worms знает, пожалуй, любой РС-игрок со стажем: несмотря на то, что практически все выпуски сериала появлялись на консолях, самые преданные поклонники «Червяков» – владельцы компьютеров. Для них и только для них вышла Worms Reloaded.
Суть игры проста: на двумерной местности четыре команды червяков по четыре юнита в каждой стремятся истребить друг друга всеми возможными методами. В ход идет все подряд – от стандартного набора базука-граната-дробовик-динамит до масштабных, как землетрясение или напалмовая бомбардировка, и совсем уж эксцентричных вроде летающей супер-овцы. Арсенал исчисляется десятками видов оружия разной степени полезности. Сами же червячки премило анимированы и озвучены (различных войс-паков около полусотни), так что и победы, и поражения в Worms остаются веселыми и забавными.
Как-то раз на форуме про сериал Final Fantasy обсуждались переводы игр цикла. Один из участников обсуждения высказал примерно следующее: «Я играю в русские версии. Английский я наполовину знаю, но не хочу себя напрягать – я в FF играю, чтобы после работы отдохнуть». Вот этот подход, по-моему, убивает игры гораздо больше, чем все остальное, вместе взятое.
Во-первых, с таким подходом человек изначально наплевательски относится к качеству потребляемого им продукта. В конкретном случае это видно особенно наглядно – ведь пиратские переводы «финалок» плохи, они искажают смысл оригинальных игр (во всяком случае, еще больше, чем английские версии), чудовищно перевирают имена и вдобавок ко всему не могут похвастаться русским же языком хотя бы терпимого уровня. Тем не менее, человек намеренно игнорирует более качественный вариант, поскольку его восприятие будет от него требовать больших усилий! Тут я считаю необходимым отметить, что английский язык в целом достаточно несложен, полезен по жизни, а, самое главное, отлично учится как раз благодаря видеоиграм. Проверено лично.
Стоит заметить, что я осуждаю не тех, кто играет в русские версии ввиду незнания иностранного языка, но тех, кто это незнание – хотя бы английского, столь необходимого в рамках нашего с вами хобби – не пытается исправить, тем самым подписываясь под нежеланием воспринимать игры в более правильном виде. И речь, естественно, не только о пиратских переводах; официальные до сих пор очень часто оказываются ненадлежащего качества, и на каждую «Диссидию» находится свой Resident Evil Revelations.
Но язык – лишь половина дела. В конце концов, потребитель некачественных пиратских переводов делает хуже только самому себе. Проблема тут – в самом подходе к видеоиграм как к чему-то, за чем можно «расслабиться после работы с пивком на диване». Возьмите те же шутеры от первого лица. Вспомните, чем они были на РС в 90-х, вспомните, какого напряжения они требовали от игрока, вспомните, как надо было в них играть, как проходить! А теперь взгляните на очередную Call of Duty. Заметен контраст? Вот к этой деградации и ведет «диванный» менталитет.
На GDC 2012 Дон Дэглоу, именитый разработчик с сорокалетним стажем, выступил с речью, призванной обратить внимание европейских разработчиков на американские реалии, без понимания которых сложно добиться успеха на самом крупном игровом рынке мира. Картина, которую рисует господин Дэглоу, безрадостна – но она объясняет очень многие тренды современной игровой индустрии.
Корень проблемы Дэглоу видит в американской системе воспитания. Американский школьник – свободный мыслитель, он не может быть неправ априори. Люди вплоть до поступления в колледж (если они вообще пытаются туда поступить) практически не сталкиваются с такими понятиями, как «отказ» или «провал».
Айрат Димиев, преподававший на протяжении нескольких лет в американских школах, пишет в своей книге «Классная Америка» следующее: «Американцы очень любят слово success, делая акцент на том, что успех в школе – это начало успеха в большой жизни. Здесь происходит завуалированная подмена понятий: право на качественное образование подменяется правом на success. Якобы это одно и то же. Мол, какая разница, у кого какие возможности и способности, если в итоге у всех одинаковый success? В том, что ученик не успевает, виноваты не он сам и даже не его семья, а учитель и школа, так как априори считается, что сила американского государства настолько велика, что может из любого ученика сделать преуспевающего члена общества».
